В продолжение темы социальной релятивности тестостерона

Кирилл Стасевич

Забота о детях традиционно считается женской обязанностью. Мужчина, как правило, справляется с такими делами хуже, даже если очень старается. Женская исключительность в этом вопросе прочно закрепилась в культуре: каждый, наверно, может вспомнить фильм или книгу, в которых женщина перехватывает ребёнка из мужских рук, смеясь или укоряя мужчину за неумение обращаться с детьми.

С таким распределением ролей трудно поспорить, и в данном случае культура, очевидно, следует за биологией: женщина физиологически ближе ребёнку, она его вынашивает, рожает, кормит грудью. Конечно, по мере взросления детей роль отца в их воспитании возрастает, однако в первые годы жизни ребёнка о нём заботятся преимущественно женщины.

Примеры заботливого отцовства в природе немногочисленны. Но они есть: у 6% видов млекопитающих самцы ведут себя по отношению к детёнышам в точности как самки. Например, у волков и лис отец и мать вместе охотятся, кормят волчат и лисят, играют с ними, обихаживают и вместе защищают от врагов. Самцы обезьян мармозеток и тамаринов носят детёнышей на спине и делят с ними еду. Наконец, есть удивительный пример, связанный с крылановыми летучими мышами: у некоторых видов самцы вырабатывают молоко, однако пока непонятно, кормят ли они этим молоком детёнышей[1]. По-видимому, в организме самцов лис, волков, обезьян и прочих животных всё-таки есть специальный «родительский режим», затрагивающий в том числе и нервную систему. Возникает вопрос: нет ли подобной настройки и у представителей вида Homo sapiens?

Аннотация. Скрупулёзно описываются изменения репродуктивного процесса в популяции россиян на временном интервале от позднесоветского времени к рыночным реформам, и подробно документируется катастрофа, постигшая нас в связи с последними. Внятно показано что, несмотря на некоторое восстановление общего количества рождений после 2005 г., их качество (и обратная ему величина – риск разного рода осложнений с патологиями при беременности и родах и близко не достигла уровня 1990 года).

***

Прошлым маем умер хороший человек —  д.м.н. Людмила Павловна Суханова из Института организации здравоохранения, наш крупнейший специалист по воспроизводству российского населения, репродуктивным потерям, проблемам организации акушерской помощи, патологиям беременности и пр. Именно она показала фальсификацию данных об уменьшении младенческой смертности в РФ, опасность идущей реформы родовспоможения, из-за которой качество этого процесса (величина, обратная риску беременности и родов) вопреки «росту рождаемости» отнюдь не выросло, а остаётся низким.

И умерла она от того что надорвалась при этой поганой реформе здравоохранения, когда спешки и ненужных бумаг стало в разы больше, а качество работы снизить она не могла. Дальше инсульт и оторвавшийся тромб…. Светлая память.

Самый значительный труд Людмилы Павловны – «Репродуктивные проблемы демографического развития России» (совместно с академиком В.И.Стародубовым; М.: ИД «Менеджер здравоохранения», 2012. 320 с.), где скрупулёзно описываются изменения репродуктивного процесса в популяции россиян на временном интервале от позднесоветского времени к рыночным реформам, и подробно документируется катастрофа, постигшая нас в связи с последними.

Автор внятно показывает что, несмотря на некоторое восстановление общего количества рождений после 2005 г., их качество (и обратная ему величина – риск разного рода осложнений с патологиями при беременности и родах и близко не достигла уровня 1990 года). Книгу надо читать полностью, она перенасыщена фактами, я только выборочно процитирую самые интересные места, разбивающие сложившиеся стереотипы.

1. Анализ специальных коэффициентов деторождения, рассчитываемых не на всю популяцию, а на число  женщин репродуктивного возраста, показывает, что дореформенные уровни рождаемости отнюдь не достигнуты.

Аннотация. Национальная (и вообще межгрупповая) ненависть естественным образом возникает при всякой межгрупповой конкуренции, даже если группы различаются минимально. Уменьшение ненависти требует изменения социальных отношений в среде, объединяющей эти две группы: коротко говоря, от конкуренции «команд» надо перейти к сотрудничеству личностей. Это работает даже при застарелой (и подогреваемой) ненависти. Описан метод мозаичного класса, успешно использованный американскими психологами для преодоления ксенофобии и общения на равных детей разного этнического и расового происхождения в только что десегрегированных школах США.

***

Ключевые опыты для понимания природы межнациональной (и прочей межгрупповой) ненависти были выполненыМузаффаром Шерифом. Он показал, что ненависть возникает из конкуренции и питается ею, даже в условиях избытка ресурсов, при отсутствии очевидных нехваток работы и других средств существования, о которых я раньше писал как об одной из причин.

«Вопреки стереотипу о «неполноценности» мигрантов, их дети, обучающиеся в российских школах, сильно нацелены на учебу. Среди них гораздо больше успевающих на «хорошо» и «отлично», чем среди местных школьников – 22% против 14%. Успеваемость учащихся из кавказских и среднеазиатских стран ничуть не ниже, чем у «коренных» учащихся. Наивысшие же оценки – у приехавших из Казахстана.

Выяснению отличий учебной адаптации среди разных групп мигрантов было посвящено исследование НИЦ «Регион» «Учебная и социально-психологическая адаптация детей мигрантов в общеобразовательных учреждениях РФ». Это исследование прошло в 2009 году в трёх городах: Краснодаре, Санкт-Петербурге и Ульяновске, – в каждом из которых проводилось анкетирование школьников 7-х и 10-х классов.

В «Журнале исследований социальной политики»[1] социологами приведены данные только по Санкт-Петербургу, но это была самая крупная выборка в исследовании – 1200 учащихся из 23 различных школ города.

Это позволило, как пишет автор, полно представить в выборке как внешних, так и внутренних мигрантов, а также мигрантов разных поколений с тем, что проверить гипотезы о влиянии длительности проживания семьи на образовательное поведение детей.

Благодаря homers_wife читал интересную книгу Бронсон По и Мерримен Эшли «Воспитательный шок», где в том числе описаны отрицательные последствия ранней (да и поздней тоже) селекции «одарённых» детей с использованием тестов на интеллект:

«Глава 5

Поиск интеллектуальной жизни в детском саду

Миллионы детей сражаются за место в программах для одаренных детей и в частных школах. Представители этих заведений говорят, что это путевка в лучшую жизнь, — исследования опровергают их слова в 73% случаев.

Представьте себе ребенка, которому только исполнилось 5 лет. Его привели в незнакомое место, мама помогает ему удобно устроиться и немного освоиться и уходит. Мама, возможно, сказала дочке, что ей помогут определить, в какую школу она пойдет на следующий год.

Ребенка сажают за стол против испытателя, который начинает задавать вопросы в порядке возрастающей сложности, пока ребенок не сделает несколько ошибок подряд. Тогда испытатель переходит к следующему разделу тестирования. Словарный запас проверяется двумя способами: сначала ребенок просто должен назвать то, что изображено. Когда это становится слишком трудным, ребенку будут говорить слово, например «граница», и спрашивать, что оно означает. За детальные определения ребенок получает 2 очка, меньшее количество деталей приносит 1 очко.

Ребенок также должен узнать слово по нескольким ключам.

— Можешь угадать, что я задумала? — спрашивает проверяющий. — Что-то, на чем ты можешь сидеть или стоять, что может быть очищено или сделано из грязи. У ребенка 5 секунд на ответ. В другом разделе ребенку показывают рисунки, а затем просят определить, чего не хватает. Надеемся, что ей хватит 20 секунд, чтобы ответить:

Я уже писал про работу д.м.н. Людмилы Павловны Сухановой (ЦНИИ организации здравоохранения), посвящённую репродуктивным потерям в российской популяции и их временной динамике. Она там показывает, что часто упоминаемое «снижение младенческой смертности в России» с высокой вероятностью обусловлено подлогом данных. Недавно коллеги навели на следующую её статью вместе с проф. В.И.Стродубовым в «Менеджере здравоохранения» №12 с.г., где она анализирует другую околицу этой же потёмкинской деревни – новые критерии рождения, игрой с которыми обеспечена известна часть роста рождаемости (другое следствие- утяжеление контингента рожающих женщин, ухудшение исхода родов ипр.). Также в статье проанализированы негативные последствия нынешнего реформирования системы родовспоможения, когда массово сокращают роддома в глубинке, в райцентрах, говоря, мол, мы это компенсируем созданием крупных и хорошо оснащённых перинатальных центров в крупных городах, куда лёгкие случаи будут сами ездить, а трудных – будут возить.
Кончается это также, как прочие либеральные реформы: «крайне неблагоприятным и нелогичным является сокращение коечного фонда акушерских стационаров 1—2-го уровня, следствием чего является снижение доступности экстренной акушерской помощи, каковой является помощь в родах. Наблюдающееся сегодня ухудшение ресурсного обеспечения службы родовспоможения (снижение обеспеченности врачами акушерами-гинекологами с 5,14 до 5,01 на 10000 женского населения и сокращение числа коек для беременных и рожениц на 3,35%) сопровождается ухудшением качественных показателей деятельности акушерского стационара (ростом частоты разрыва матки, эклампсии и преэклампсии, перитонита после кесарева сечения, акушерской гистерэктомии, а также мертворождаемости плодов массой тела более 1000 г), что свидетельствует об ухудшении ситуации в службе родовспоможения в новых условиях функционирования акушерских учреждений в стране.

Следовательно, основным направлением улучшения акушерской и перинатальной помощи в современных условиях является повышение качества медицинской помощи не только в перинатальных центрах, но в общей сети родовспоможения и прежде всего в учреждениях второго функционального уровня — родильных домах и центральных районных больницах». Для чего надо понимать, что качество медпомощи имеет смысл лишь при условии гарантированного доступа к ней, и именно последний подрывается для большинства.

Новые критерии рождения: медико-демографические результаты и организационные проблемы службы родовспоможения

В статье определены особенности организации службы родовспоможения в современных у. С апреля 2012 года в России введены новые критерии рождения — масса тела плода 500 г и срок беременности 22 недели. Соответственно этим критериям, прерывания беременности в сроке 22-27 недель, трактовавшиеся до 2011 г. как «поздний аборт», с апреля 2012г. считаются и учитываются как сверхранние преждевременные роды. Эта реформа сопровождается реструктуризацией исходов зарегистрированных беременностей — родов и абортов, а также числа родившихся и умерших детей по весовым категориям.

Согласно Приказу Минздравсоцразвития России № 1687н от 27.12.2011 «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке ее выдачи» (зарегистрирован в Минюсте РФ 15.03.2012 №23490) [4], с апреля 2012г. в России впервые в истории отечественной медицины и демографии критерием рождения установлен срок беременности «22 недели и более»; масса тела ребенка при рождении «500 граммов и более»; длина тела «25 см и более». Соответственно новым критериям рождения прерывания беременности в сроке 22-27 недель, трактовавшиеся ранее как «поздний аборт», с 2012г. учитываются как ранние преждевременные роды.

Первым и очевидным результатом расширения критериев рождения стал рост рождаемости — за счет дополнительного учета числа детей экстремально низкой массы тела (ЭНМТ) менее 1000 г при рождении.

По данным Росстата, в 2012 г. число родившихся детей возросло с 1796629 в 2011 г. до 1902084 в 2012г. (на 105455 — на 5,9%). Детей массой тела «менее 1000 г» родилось живыми (по данным отчетной формы ФСН № 32) 6362, или 0,33% от числа всех живорожденных. Прирост рождаемости за счет нового контингента детей ЭНМТ составил всего 6,0% от общего прироста числа родившихся (105455), и значит, годовой прирост рождаемости в 2012г. на 94,0% обусловлен демографическими факторами.

в продолжение темы "Левые и правые - откуда взялись?"
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Борис Зубков

В русском языке, как и во многих других, люди представляют прошлое как нечто, что находится позади, а будущее – впереди. Ученые выдвигают ряд моделей, которые бы объясняли этот феномен. Одна из моделей утверждает, что абстрактная концепция времени привязывается нами к вполне конкретной концепции пространства. Так или иначе, все модели представляют это как схему, восходящую к универсальному опыту моторных движений и восприятия: мы двигаемся вперед от одной точки к другой, оставляя стартовую позицию позади и в пространстве, и во времени.

Правый поворот

Но есть языки с иным представлением о времени, которое нам может показаться странным. Например, в языках Тоба, Аймара (язык американских индейцев в Андах на территории Боливии и Перу) и Малагаси (язык жителей Мадагаскара) прошлое – впереди, потому что его видно, а будущее – сзади, потому что не видно, что будет («Ни у кого нет глаз на затылке», – объяснил ученому один абориген). Звучит логично, даже получше, чем наша модель, не правда ли? Но, вероятно, есть что-то важное в том, что такая модель восприятия времени в современном мире практически неизвестна.